"Снос" на Рублёвке

Архив

Как снимался фильм о Рублевке.

Ирэн Лангеман (Irene Langemann)  немецкий режиссер – документалист.

Семнадцать лет назад я приехала из бывшего СССР в Германию и со стороны, через СМИ, следила за изменениями, происходящими в России. В 2004 году я прочла в одной рос. газете статью о Рублевке, которая меня тогда весьма удивила. Речь шла об одном месте, где власть миллионеров, шик, роскошь, многомиллионная недвижимость приняла невообразимые масштабы.

В мою бытность Рублевка была пасторалью, где сливки общества, то есть советские чиновники получали правительственные дачи. И эта разница, между «тогда и сейчас», изменения, произошедшие на трдцатикилометровом участке земли побудили во мне искру желания, сделать фильм - исследование.

Для меня этот фильм, как социальный портрет сегодняшней России. Действительно было очень сложно найти подход к людям, надо не забывать, что Рублевка серьезно охраняемая территория, где каждый объект – частная собственность, куда просто так попасть невозможно.

С некоторыми будущими героями фильма, со знаменитостями, я попыталась связаться ещё до начала съёмок фильма по Интернету. С двумя из них мне это сделать удалось. На других я пыталась выйти через российских журналистов, через жителей Рублёвки, завязать контакты на вечеринках. С некоторыми мне удалось познакомиться прямо на улице, например с детьми из богатых семей на квадроциклах. С другими меня познакомили мои знакомые, вхожие в это общество. Самое сложное было выйти на богатую элиту, приходилось предпринимать по несколько попыток. Поскольку долгое время решался вопрос с финансированием фильма,  некоторые «выпадали», приходилось искать новых людей. По сути это был наиболее сложный момент при поиске героев фильма.

Для меня, однако, было очень важно, чтобы речь шла не только о богатых, а чтобы были охвачены представители всех социальных слоёв проживающих на Рублевке. Мне было важно, чтобы в фильм попал, например, и какой-нибудь работник ГИБДД. Однако чтобы кого-нибудь официально снять на камеру – нужно потратить месяцы, надо составить сценарий-вопросник, этот вопросник должен пройти через ФСБ, там пройти «редакцию», «чистку», получить одобрение. Только после этого ГИБДД даёт согласие, заснять конкретного инспектора ГИБДД на конкретном милицейском посту.

Одна из главных героинь фильма – Жанна Буллок,  инвестор в области недвижимости, на которую я вышла через одну журналистку. Я посетила её на Рублёвке, и была впечатлена увиденным, масштабом её сада, который она сама называет «Маленький Версаль». Это была удачная возможность снять хорошие кадры, эту женщину в окружении, которое она собственно сама и создала.

Жанна Буллок, жена ныне бывшего министра финансов Московской области Алексея Кузнецова, возглавлявшая фирму "Русская инвестиционная группа", в настоящее время - гражданка США.

В качестве контраста я поговорила с одной бабушкой, которая целый день сидит на улице и продает банные веники, дрова для камина. И у меня сразу возникла картина контраста, разница между прошлым и сегодняшним днём.

Мне также очень хотелось показать представителей той, старой интеллигенции, культурной элиты. Через одну знакомую я связалась с дочерью композитора Дмитрия Шостаковича  и она с готовностью согласилась рассказать об отце, о даче, купленной её отцом ещё в сталинские годы. И совершенно случайно, прямо по ходу съёмки, она предложила сделать небольшую прогулку по дачному посёлку. Мы подошли к дому знаменитого виолончелиста, Мстислава Ростроповича. Она предложила – давайте заглянем к ним. Все мои попытки связаться с Ростроповичем через его менеджеров – терпели неудачу. Но именно в этот момент, в эти часы съёмки, он оказался там. Он вышел к воротам, подошёл, и случилась одна из приятных импровизаций – встреча представителей старой культуры, советской элиты.

Когда вопрос с финансированием был уже решён, и я приступила непосредственной подготовке к съёмкам, вдруг выяснилось, что мы должны получить разрешение коменданта Кремля, т.к. Рублёвка является президентской улицей, там проживает Путин, различные крупные политики, и поэтому она находится под усердной охраной. Кроме того выяснилось, что нам надо получить разрешение ФСБ, бывшего КГБ, разрешение ФСО,  это Федеральная Служба Охраны, разрешение ГИБДД, это транспортная милиция. И самое плохое, что обнаружилось: иностранным компаниям никакие съёмки на Рублёвке не разрешаются. Это означало, что мы можем снимать только как  российская компания, съёмочная группа была российской, и под прикрытием этой съёмочной компании спустя несколько месяцев мы получили все разрешения.

И когда мы наконец получили все разрешения на съёмку, ровно один день удалось нам снимать без препятствий. А так, скажем, если приближалась правительственная колонна, машины с мигалками, сразу получали указание инспектора ГИБДД: выключить камеру, прекратить съемку. И если мы были не слишком поспешны, сразу начинались угрозы, например в сторону руководителя съёмочной группы, что её фирму прикроют, или, как утверждал инспектор ГИБДД, что «чекисты будут стрелять без предупреждения».

Собственно до последнего дня съёмок, работа проходила при таких условиях, неприятных, честно говоря, для меня по крайней мере, но для российской группы это было обыденно, будничная работа.

Я была увлечена целью, довести работу до конца, и поэтому за себя не переживала, но очень волновалась за своего оператора, Максима Тарасюгина,  потому что он стоял неприкрыто, на виду, рядом с проносившимися колоннами, в которых, как нам сказали, сидит вооружённая охрана, и ранее уже были случаи, когда из машин открывался огонь.

И конечно была ответственность за своих коллег, и если мне казалось, ситуация небезопасна – выключали камеру и уходили.

Конечно, немало эпизодов пришлось снимать скрыто, из машины, из кустов, из леса, нам это посоветовали сами сотрудники спецслужб. В общем, снимали и скрытой камерой. Важнейший совет дал нам один из героев фильма. При этом, само собой, не разрешил снимать с его поста; он сказал – поезжайте куда-нибудь в другое место, приготовьтесь: через пару часов будет проезжать Он. Мы выждали 3,5 часа, и в самом деле, появился Путин. Мы засняли эти кадры сидя в машине.

Мне кажется, в девяностые годы Россия на полпути к демократии. Страна погрузилась в хаос, люди боролись за выживание. Жизнь была весьма тяжелая. Но вместе с тем было движение к демократическим ценностям. Сейчас же страна стала более авторитарной, на мой взгляд. Страна становится полицейским государством. Повсеместная власть силовых органов, милиции, ФСО, и т.д., необходимость которой аргументируется террористической опасностью, говорит о том, что государство хочет держать всё под своим контролем. Люди снова стали марионетками, как это было в советское время. Мне кажется, что происходящее даже даст фору последним десятилетием советской эпохи. Мне также кажется, что повседневная жизнь задается коррупцией, что коррупция стала обыденностью. Порой невозможно сделать и шага без взятки, без подарка и т.п.